"Мы", "они" и психология административного барьера

 

Я в юности как-то работал грузчиком. В магазине "Продукты".

Было это в начале 80-х годов, некоторые могут помнить эти магазины.

Молоко, кефир, простокваша продавались в стеклянных бутылках. И практически никогда не достаивали до конца дня.

Поэтому очень часто их даже не ставили в лотки-холодильники. Бутылки оставались в проволочных ящиках, которые стояли один на другом, столбиком. Столбик ящиков с кефиром, столбик - с молоком. Пустые лотки и перед ними - ящики, пустые и начатые.

 

Это было не очень эстетично, но никого не удивляло.

Людям в продуктовом магазине было не до красоты - они пришли за едой.

А купить нужную получалось не всегда.

На фоне таких переживаний мысли об эстетике и удобстве просто не приходили в голову.

 

 

Машина с "молочкой" приходила около 18.00.

Её нужно было как можно скорее разгрузить, то есть спустить на пол ящики с бутылками из бортового грузовика и утащить их все теми же столбиками, по 3-4-5 ящиков, в холодный склад.

Ящики цеплялись специальным крюком с длиной ручкой.

Полы были каменные, гладкие, ровные, то есть без барьеров. Поэтому тащить ящики было не очень тяжело. Но прилагать усилия все-таки приходилось. К тому же, нужно было следить за пирамидой.

Идешь спиной, тащишь, пирамида качается, ты напряжен, сосредоточен. После разгрузки машины ты за этим делом даже отдыхаешь.

Но настроение не самое веселое и бодрое. Усталость, темп.

Тебя подгоняет товаровед. Потому что народ идет с работы, а в зале пусто.

 

Люди собираются толпой.

Хотя нет, это была не толпа. Это была очередь.

Все давно научились самоорганизовываться.

 

Холодильники для молочки обычно были рядом с дверями в подсобное помещение.

Двери эти почти никогда не закрывались, насколько я помню.

Но в то же время из покупателей туда никто никогда не лез.

Не знаю, почему. Но действительно, даже не пытались туда заглянуть или зайти. Словно был какой-то невидимый силовой барьер.

Там они, здесь - мы.

Там - недовольная алчущая толпа. Здесь - мы, распределители благ.

Люди, выносящие еду! Жрецы кефира и колбасы!

 

Я о чем хочу рассказать. Не о ремесле грузчика или работника продмага.

Я просто часто вспоминаю это разделение, на "мы" и "они".

Чувство к "ним" было недобрым.

Толпа была покорна, но в то же время требовательная и нетерпелива.

Толпа была неприятной, угрюмой и жадной.

 

Представьте себе, я только что разгрузил машину.

То есть переставил, снял с кузова и перетаскал ящиков 100 с этими тяжеленными бутылками. В каждом ящике было штук по тридцать поллитровок.

Я юн. Я, строго говоря, едва держусь на ногах, особенно первое время.

И вот я вытаскиваю пирамиду из ящиков в зал. Иду спиной, если вы помните технологию процесс. Дорогу мне преграждает очередь.

 

Вы думаете, мне легко сквозь нее пройти? Все доброжелательно расступаются?

Я ведь везу бутылки для них, не для себя. Это моя работа, но эти люди сейчас во мне, в моих действиях кровно заинтересованы.

К тому же они стоят уже долго, по двадцать-тридцать минут. Ждут, и им это сильно надоело.

Нет, сквозь них приходится пробиваться.

Мне приходится орать и даже толкаться, чтобы очередь расступилась и пропустила меня в зал, по которому я могу подтащить свои ящики к холодильникам.

 

Голова очереди встречает меня просто.

Она распадается, люди меня окружают и начинают выхватывать бутылки из верхнего ящика. Сразу, еще на ходу.

Те, кто в середине очереди, бутылки не хватали. А эти уже считают себя вправе.

Одновременно все беспокойно требуют ответов: Это кефир или молоко? А кефир привезли? А 6% молоко будет? А простокваша? А литровые бутылки где.

Каждый раз я боюсь, что мою пирамиду сейчас уронят, а меня затопчут.

Бросив ящики, я выбираюсь из образовавшейся толпы.

 

К тому моменту, как я притаскиваю новую пирамиду, поле боя перед холодильником усеяно пустой или полупустой тарой.

Одна бутылка непременно разбита, с нескольких сорваны крышки из фольги.

Протащить новую пирамиду невозможно. Я бросаю ее и иду за следующей.

Мысли у меня, как вы понимаете, не очень дружелюбные и уважительные. Если не сказать большего.

 

При этом я никогда не чувствовал себя каким-то несчастным чернорабочим.

И ни разу не думал о том, насколько непрестижна и унизительна моя работаю.

Ни разу.

Может быть, потому что я все-таки был юн. И прекрасно понимал, что это в моей жизни - эпизод.

Может быть, потому что это был простой магазин в СССР. И люди там были обычные, такие же, как я. Свои.

 

Но зато я очень хорошо помню другие чувства.

Мы и они. Порядок и хаос. Администрация и толпа зависимых сограждан.

Фактически элита и народ.

 

Этот феномен известен. Наверное, все слышали-читали-смотрели кино про эксперимент, когда обычных людей собрали и разделили по ролям.

Одни должны были играть тюремщиков, другие - заключенных.

Кончилось все плохо, кто-то из игрушечных заключенных даже пострадал.

В фильме все вообще кончилось кровавым побоищем, если я помню.

 

У людей по разные стороны барьера разная психология.

Самые разные люди, попадая в администраторы, забывают мотивы и интересы администрируемых.

Перестают этих людей понимать, им сочувствовать.

Начинают испытывать раздражение в отношении неорганизованного "стада" и его запросов.

 

В то же время люди по другую сторону барьера никогда не думают о том, как и что приходится делать тем, кто оказался со стороны администраторов.

Они не понимают, как хрупок мир и порядок среди людей.

 

Я, собственно, к чему.

Мораль проста и очень неприятна.

Мерзавцев и злодеев среди администраторов, по то сторону барьера, приблизительно столько же, сколько анархистов и эгоистов по эту.

Но их видно. Одни, и с той, и с другой стороны, создают конфликты, другие с удовольствием в них втягиваются. Достается всем.

Однако основанная масса администраторов не хочет зла своим подопечным.

Она просто хочет порядка и соблюдения правил.

Максимум чувств, которые вызывают у нее люди толпы - это легкое презрение.

В большинстве случаев справедливое, между прочим. Потому что человек толпы обычно неорганизован, требователен и неприятен.

Меньше всего его интересует порядок. А о последствиях он вообще не думает.

 

Об этом никогда нельзя забывать, если ты думаешь о социальных процессах.

 

12 января 2013 года